Мне снились английские слова. Каждое слово сопровождалось звонким треском, как будто вылуплялось из шкорлупы. Когда я проснулась, у окна стояла мама, а по стене скользили огни пожарной сирены и пляшущие отблески огня. Трещала шиферная крыша соседнего дома, с аппетитом пожираемая жадным пламенем. Смачно хрустя и причмокивая, то и дело отрыгивая снопы искр в мутноватую черноту предрассветного неба, оно разделалось с весьма симпотичным домиком одинокой полусумасшедшей бабки.
Пожары в нашем районе никого не удивляют. Стабильно, раз или два в год, то тут, то там жители ближайшего квартала собираются поглазеть на завораживающее, до мурашек по спине одновременно страшное и великолепное, зрелище. Это своего рода мементо мори: неважно как часто вы меняете проводку, как тщательно соблюдаете технику безопасности, сколько в вашем доме пожарных сигнализации - в любой неожиданный для вас момент, стихия напомнит о безумстве и тщеславии людей, возомнивших, что тощая струйка из брансбойта способна ее унять. Хотя, конечно, чаще всего горят полуразвалившиеся хибары местных сумасшедших, маргинальных личностей и одиноких стариков. Но пламя, уничтожившее пару лет назад два этажа просторного коттеджа на соседней улице несколько выразило несогласие с такой статистикой.
Над тем, что когда-то было своеобразным произведением архитектуры, с чем-то вроде деревянной мансарды и красивыми полукруглыми окошками, (в детстве этот дом всегда меня зачаровывал, и я пыталась построить такой же из кубиков), клубится уже плотный белый дым, даже самые любопытные соседи разошлись по домам, только три пожарные машины перемигиваются под окнами...
Удивительно, что ветер, преследовавший нас всю неделю, не подсобил своему собрату, а может, наоборот, предоставил ему править бал, иначе я бы тут сейчас не разглагольствовала)